Надежда умирает последней~

[bakahime]

Автор: yandere.hime

Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Где-то впереди маячит 6927
Рейтинг: R
Предупреждения: OOC
Размер: планируется Миди
Описание:
Неудачник - это приговор. Что делать, если уже в 12 хочется умереть и плевать на то, что с тобой будет? Здорово, если на горизонте появляется тот, кто способен помочь. Но какую цену придется заплатить за эту помощь?
Примечания автора:
Мафияцентрика тут нет и не было. Тсуне 12, в то время как остальным канонично 15. И вобще это поток сознания :<

Chapter 4

Тсуне, если честно, и представить было трудно, что жизнь бывает так хороша.
Блаженство – вот как это, пожалуй, называется. Когда ты там, где тебе хорошо, с тем, с кем тебе хорошо. Когда вокруг тебя такой прекрасный, яркий, красивый мир. Когда жизнь играет всеми цветами радуги.
Когда ты не один, в конце концов.
Тсуне казалось, что за порогом этого прекрасного дома осталась та ужасная жизнь неудачника. Надменный Кея, смеющаяся Киоко, серая толпа, бросающая насмешку за насмешкой – все это было не здесь. Здесь были только Савада Тсунаеши, Рокудо Мукуро, полусъеденный тортик, чашки ароматного травяного чая и простое человеческое счастье. Счастье от того, что есть что-то, вселяющее надежду.
Тсуна, задумавшись, попытался вспомнить, когда в последний раз ощущал что-то подобное. По всему выходило, что это было за неделю до смерти мамы, в ее день рождения. Они вместе ходили по городу, забредая в парки, кафе и торговые центры. Тогда Тсуна впервые попробовал жутко вкусную вещицу со странным названием, которое он уже успел забыть. Помнил только, что на «т» начиналось. Помнил он и шарики, ленточки которых были привязаны к его левому запястью. Было этих шариков не меньше полутора десятка, и все — самых разных цветов. Правда, когда мама привязывала их к его руке, он боялся, что если поднимется ветер, они его унесут. Но мама пообещала, что не позволит такому случиться.
Этот день запал в его память. Как и этот займет свое важное место в его жизни. Как день, в котором он обрел надежду на счастливое будущее, в котором не будет ни притеснений, ни унижений, ни обид, ни боли.
Он уже представлял себе это счастливое будущее – где он может, и не слишком сильный, но явно сильнее как сейчас. Он окончил, скажем, Токийский Университет и сейчас один из самых востребованных в Японии…ну пусть будет медиков. Хирургов. И хоть Тсуну бросало в дрожь от одного вида крови, фантазировать это ему ничуть не мешало. А Мукуро, кажется, прекрасно понимал, что Савада ушел глубоко в себя и ничего не говорил, давая ему возможность выдумать себе то, что может случиться спустя годы.
Тсуна же, своевременно дав отключившись от мира фантазий, вернулся в мир реальный. Раньше делать это было жутко. Жутко от того, какой беспощадной и омерзительной оказывалась эта реальность. Ну а сейчас все было абсолютно иначе – такая реальность казалась чуть ли не желаннее выдуманного им мира. Поймав себя на мысли об этом, Тсуна сам того не осознав, широко улыбнулся.
-Ага. – легким кивком констатировал некий факт Мукуро, вальяжно рассевшись в мягком светлом кресле.
-Что «ага»? – пребывая в крайней степени озадаченности, поинтересовался Тсуна, чуть склоняя голову набок. Не смотря на то, что Мукуро казался абсолютно близким, понимающим и чуть ли не родным Саваде человеком, разобраться в хитросплетениях его мышления было невозможно. Тсуна уже высказал про себя предположение, что, наверное, это оттого, что у Рокудо напрочь отсутствовала логика в привычном ее понимании. Если, как казалось пареньку, логика обыкновенная шла кратчайшим путем, напрямую, то есть, то у Мукуро все было абсолютно иначе. Прямолинейность – явно не его черта. Он предпочитал путь, возможно, не самый короткий, но самый интересный, не нарываясь, между тем, на лишние проблемы и неловкости. Тсуна, как ни силился, но подобной траектории обнаружить не сумел, не оставив при этом своих попыток хоть как-то понять своего странного друга.
-Ты улыбнулся. – тоном диктора из новостной передачи парировал Мукуро теперь уже задумчиво глядя в окно на садящееся за зазубрины городского горизонта солнце. Однако, Тсуну эта фраза такой прямо равнодушной не оставила. Отчего-то он густо покраснел, отводя взгляд в сторону.
-Ну и что тут такого? – нахмурившись, буркнул Тсуна. – Кто на этом свете не улыбается! Не вижу ничего особенного, что стоило бы так подмечать…
-А я вижу. – все с тем же невозмутимым видом проговорил Мукуро. На мгновение на его лице проскользнула почти что сочувственная улыбка. Или это Тсуне показалось? – До этого я еще ни разу не видел тебя улыбающимся.
А от этой фразы Тсуна одновременно смутился еще больше и почувствовал какое-то странное облегчение. И, очень неожиданно, зарождавшееся где-то в самых глубинах души желание заплакать. Не от горя, отнюдь. От чего-то очень своеобразного и светлого. Раньше он такого не чувствовал, никогда.
-Так улыбаться-то нечему было… — негромко ответил на довольно-таки самоуверенное заявление синеволосого Тсуна, окончив фразу тихим и совсем нерадостным вздохом. Сейчас он поймал себя на том, что ощущает в щеках какую-то легкую скованность.
«Я так давно не улыбался?»
-Вот именно. – Рокудо произнес это тоном профессора, только что доказавшего теорему, за которую ему положена немаленькая премия. – Причин не было – ты не улыбался. А сейчас – улыбнулся. Улавливаешь?
-Улавливаю..? – вот это было настоящим замешательством. Нет, фраза Мукуро была абсолютно понятна и проста. А вот ураган чувств, затаившийся внутри него, безусловно, было гораздо труднее понять и, тем более, разобрать на составные. Тут была и радость от того, что хоть для кого-то он теперь не отброс, над которым можно изгаляться, как душа пожелает. Тут же была и надежда на то, что этот странный человек сумеет помочь ему и у него будет совершенно простая, нормальная жизнь. А еще тут было недоверие – ну не может же все быть так просто! А вдруг он подослан Кеей и компанией, чтобы все, что он доверит ему вскоре было разнесено по всей школе. И даже дальше! А еще там было много, много всего. Самые разные эмоции. Про себя он даже успел удивиться – ему-то казалось (особенно в последнее время), что диапазон эмоций у него чуть больше, чем у табуретки.
-Улавливаешь. – Мукуро, между тем, гнул свою линию совершенно невозмутимо и теперь уже крайне серьезно. Выражение его лица, выражавшее до этого некоторое превосходство, в один миг изменилось, явив серьезную сосредоточенность. Он глядел на Тсуну прямо в упор, отчего у последнего мурашки по коже побежали. – Конечно улавливаешь. Ты же куда старше, чем есть, не правда ли?~
И улыбнулся.
Нет, конечно, он улыбался практически все то время, что Тсуна провел здесь. Улыбался, при том, совершенно по-разному – коварно, виновато, сочувственно, даже немного злобно.
Но это была улыбка абсолютно иного свойства.
Так Тсуне еще никто и никогда не улыбался.
Это была улыбка человека, абсолютно и бесповоротно уверенного в своих силах. И в том, что эти силы смогут стать спасением для кого-то. Даже мама так не улыбалась Тсуне – абсолютной уверенности ни в себе, ни в чем-либо еще, у нее никогда не было. А у Мукуро – была.
И Тсуна тоже готов был поверить в то, что Рокудо Мукуро сможет сделать все. И кошку с дерева снять, и катастрофы предотвратить, и жизни человеческие спасти. Что он способен сделать что угодно. А то, что это «что угодно» он собирался сделать не ради кого угодно, а ради него, обездвиживало своей абсурдностью и утопичностью, вместе с тем делая его мир как-то теплее, светлее и душевнее.
Что угодно. Спасать котят, материки, простых обывателей.
Или не менее простого неудачника.
Сделать так, чтобы он выжил не только как особь, но и как член общества. Чтобы вместе с тем, как его перестанут травить, он нашел свое место среди этой массы, а не стал изгоем-одиночкой, на которого всем плевать.
Этот взгляд, эта улыбка. Тсуна только сейчас понял, как же ему тяжело. Настолько тяжело, что даже, казалось, не пошевелиться.
Вот Мукуро, наверное, всегда было легко и просто. Его семья жива, все в ней в порядке. Денег всегда было в достатке, заботиться было не о чем. Только пожелай – и вот оно. Да и человеком он был достаточно сильным, чтобы не дать сделать из себя жертву обозлившейся толпы.
Не то, что у него, у Тсуны. Одиночество, ограничения, усталость. И между тем, Тсуна ему совсем не завидовал. И не потому, что видел какие-то подводные камни такой жизни.
Завидовать нехорошо. Тем более – друзьям.
Они просто сидели и смотрели друг на друга. Мукуро, откинувшись в кресле, все так же улыбался ему. Тсуна, все так же отчетливо ощущая тяжесть своего тела и тоску, заполнявшую каждую клеточку его тела, смотрел на Мукуро. Он сам и не заметил как случайно, невзначай, улыбнулся ему в ответ.
Сковавшая его тело свинцовая тяжесть отступала, однако, вместо нее он почувствовал слезы, наворачивающиеся на глаза. Пряча взгляд под челкой, глядя куда-то в сторону, он все пытался незаметно смахнуть с глаз эту предательски набежавшую влагу. Но увы, Мукуро все так же в упор смотрел на него.
И Тсуна не выдержал.
Когда он падал на подлокотник дивана, ему казалось, он теряет сознание. Но нет, не потерял. Несколько секунд он просто лежал без движения. А потом заплакал. Тихо, почти беззвучно его плечи сотрясались в рыданиях. А потом, после глубокого судорожного вздоха он начал говорить своим тихим, дрожащим голосом. Обо всем гадком, мерзком и несправедливом, что было в его жизни. Ему было все равно на то, что Мукуро молчал, не издавая ни звука. Главное, что он просто был здесь, с ним. Слушал это. И кажется, ему было не все равно.
А когда те самые тонкие пальцы талантливого пианиста опустились на его голову, перебирая волосы, Тсуна вздрогнул от неожиданности, замерев на миг. Что-то в его душе изменилось, встав на свои места. Он думал, что ему не может быть так хорошо.
Но все оказалось не правдой – ему было еще лучше.